Белый Клинок - Страница 22

К оглавлению

– Я виновата, полубрат! – проговорила она и закашлялась. И, справившись с кашлем, добавила: – Дух Огня овладел мною!

Несмех заметил, как шевельнулись уголки рта Эйрис.

– Ему следовало бы поблагодарить тебя! – заметила наставница Несмеха. И, юноше: – Ты сумел обратить этот огонь, верно?

– Если это означает – замедлить время, то – да! – ответил конгай.

Тень обиды легла на лицо Арин, но светловолосая не обратила на это внимания.

– Оу! Так даже? – сказала она, глядя на Несмеха с удовольствием и любопытством одновременно.

– Ты должна была предупредить меня, сестра! – недовольно проговорила Арин.

– Да? – В голосе Эйрис была ирония.– Разве не сказал Благородный Учитель: используй движение чужой жизни, чтобы укрепить свою!

– Но мы…– попыталась возразить побежденная.

– Арин! – властно сказала наставница юноши.– В моей крови – его кровь! Ты тверда на Пути. Но я – Харрок!

– Да…– шепнула Арин.

Взгляд Эйрис остановил Несмеха, собравшегося задать вопрос.

– Ты в порядке? – спросила она соплеменницу.

– Да! – Арин легко поднялась на ноги.

– Идем. Большой! – сказала Эйрис .– Ты увидел то, что необходимо! И сверх необходимого!

Харрок

...

«Следующей ночью я начала рассказывать ему Предание.
…Шел двадцать первый год после восшествия на трон императора Ферроса. Двадцать один год назад закончилось Время Смуты, когда от Империи, раздираемой усобицами, отпали Тайдуан, Конг и Хурида, а Гурам перестал отправлять на север корабли с данью. Империя потеряла две трети своих земель, а по оставшимся бродили озверевшие от голода солдаты. Все, в ком текла хотя бы капля доблестной крови Вэрда Смелого, были вырезаны подчистую. Кроме одного …»

ЮГ. ГИБЕЛЬНЫЙ ЛЕС. ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ ГОД

ПО ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ ИМПЕРИИ.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ ДО ПРИХОДА ОСВОБОДИТЕЛЯ.

«Первый шел по жестким травам.
Влево, прямо или вправо.
Шел легко, как ходят звери.
Шел.
Шел Второй за Первым следом.
Думал, что идет он к Свету.
Шел, не зная, только веря
В Путь.
За Вторым прошедший Третий
Полагал, что шел к победе.
Он толпу калек с собою
Вел.
А Четвертый рысью тряской,
Вожделея, но – с опаской,
Крался следом, тихо воя.
Жуть!
Пятый шел, вокруг не глядя.
Шел без цели, скуки ради,
Так, перебирал ногами,
Спал.
А Шестой шагал сурово.
В Путь его, как и Второго,
Веры беспощадный пламень
Гнал.
Лишь Седьмой, ступавший тихо,
Знал, когда приходит Лихо.
И к кому оно приходит,
Знал.
Первый шел по жестким травам…»

Стихотворение, написанное Благородным Учителем, светлейшим Ролфом, сыном Асхенны, за день до ухода в Нижний Мир

– Твои пятки не должны касаться края! – крикнула Эйрис.– Только – носки!

– Но я могу упасть! – резонно возразил Несмех.

– Значит, ты упадешь! – твердо сказала девушка.– Но, владея основой Тверди, как ты можешь упасть? Следи за клинком, болтун!

Меч девушки замер в четверти ладони от кожи Несмеха.

– Угу! – Несмех с опозданием отбил клинок.

Тело его балансировало на краю обрыва. Причем стоял он только на половине ступней. Пятки должны были висеть в воздухе, вернее, «искать в нем опору»… Вспомнив о своей власти над Твердью, Несмех дал этой власти выход – и словно прирос к камню. Ему даже показалось: откинься он назад, его «прилипшие» подошвы, не дадут ему упасть. Так ли это, или он попросту полетел бы в пропасть?

– Ты должен чувствовать оружие! – Клинок Эйрис опять остановился у лица Несмеха.

– Дай мне прямой меч! Такой, как у тебя! – попросил Несмех.

– Глупости, Большой! – Она легонько уколола его в грудь.– Прямой меч – ленивый ручей! А тот, что ты держишь в руках – морская волна! Подними ее, взбушуй, позволь взойти пеной – и она поглотит целую реку, целый город, весь мир! – Металл звенел о металл.– Основа Воздуха, Большой! Дай клинку ветер! Дай! – И обрушила на Несмеха шквал ударов. Если бы Эйрис не удерживала свой меч, Несмех был бы уже мертв.

Он обливался потом, грудь вздымалась, как кузнечный мех.

– Ты говоришь как поэт! – задыхаясь, проговорил юноша.– И все-таки я тебя не понимаю!

– Дай-ка,– девушка отобрала у него меч.– А теперь гляди, Большой! – и тотчас окуталась сверкающим туманом.

Тело ее оставалось совершенно неподвижным, но рука с оружием порхала, словно крыло медовницы. А уж сам клинок попросту исчез, превратившись в прозрачное сверкающее марево.

– Смотри на меня, Большой! – В голосе девушки не было и намека на физическое напряжение.– Почувствуй, что делаю я!

Она целую минуту раскручивала клинок, пока Несмех с помощью своего обострившегося чутья старался понять ее.

– Довольно! – наконец произнес он, и Эйрис, остановив движение, сразу же протянула ему рукоять, шершавая кожа которой хранила тепло ее ладони.

Несмех расслабил руку. Только кисть его, сжимающая меч, была напряжена. Он качнул рукой, ощущая тяжесть оружия, качнул сильнее, позволив этой тяжести стать чем-то вроде груза маятника – и продолжением его руки, его тела.

– Хорошо, Большой! Хорошо! – подбодрила его Эйрис, поняв, чего он хочет. В ее руке снова был меч, но она не атаковала. Не хотела мешать Несмеху.

И юноша перестал обращать внимание на то, открыт он или нет. Он как бы разгонял клинок, а тяжесть расширяющегося к концу лезвия увлекала руку за собой. Меч описывал в воздухе расширяющиеся круги. Он «тянул» Несмеха и дважды едва не увлек в пропасть. Но, поймав некий ритм, Несмех позволил телу раскачиваться вместе с рукой, держащей оружие, и почувствовал себя деревом, вросшим в землю и гнущимся на ветру. Одна лишь кисть да связки мышц напряжены, чтобы удержать сверкающий вихрь, со свистом прорезающий воздух. Не рука его раскручивала меч. Рука только лишала металл свободы. Сила, которой повиновался клинок, шла откуда-то из живота, и это она разгоняла меч все быстрее и быстрее…