Белый Клинок - Страница 55

– Тогда ты умрешь! – быстро сказала Эйрис и острие отравленной иглы коснулось кожи Сёума.

– Харрок! – проворчал Старший из Охотников, продолжая полировать меч.– Ты и впрямь меня убьешь!

– Начинай же, Сёум! – проговорила Эйрис.

– Да! – сказал Старший из Охотников. И молниеносным движением ушел от контакта.– Я начну! Потому что ты любишь меня, сестра!

– О да! – ответила Эйрис без улыбки.

Старший из Охотников высвистел три ноты.

Лежавший поблизости краурх, хрустнув суставами, распрямил фиолетовые шипастые лапы. А вслед за ним, по воле Направляющих, поднялись и остальные крабы.

С костяным лязгом сомкнулись и разомкнулись чудовищные клешни. Сёум одним прыжком взлетел на спину краурха. Эйрис тотчас оказалась с ним рядом. Сидевшие на спине краба воины встали. С высоты семи локтей Эйрис смотрела, как Дирг и еще трое Охотников скрылись в чаще. Они должны были проследить, чтобы молодые сиргибры не устремились за своими хозяевами.

Один за другим все пятнадцать краурхов, подминая подлесок, выбрались на открытое пространство вырубки.

В ста шагах от них возвышался частокол, окружавший возделанные земли. Прямо за ними располагались военный городок, речной порт, а четвертью мили правее – бараки ссыльных, сразу же за которыми лежали огороженные поля вольных поселенцев.

Сёум свистнул еще раз, и гигантские крабы двинулись вперед, постепенно набирая скорость. Их мощные черно-фиолетовые лапы вспахивали землю, отбрасывая назад клочья дерна. Охотники черными изваяниями застыли на плоских спинах. Широкие лезвия мечей поблескивали в лучах солнца. Огромные крабы все быстрее и быстрее неслись вперед.

Все пятнадцать краурхов одновременно ударили в бревна частокола твердыми заостренными боковыми краями панцирей. Таким ударом гигантский краб перешибает ствол в локоть толщиной. Частокол развалился, нет – разлетелся с оглушительным треском, а панцирные гиганты помчались дальше, подминая плодовые деревца, как бегущий человек подминает траву.

Тилод, связанный и охраняемый десятником, сидел под навесом в углу площади, лежащей перед бараками ссыльных. Деревянный кол в четыре локтя высотой, черный, но со светлым, зачищенным топором острием, тот самый кол, что посулил ему подтысяцкий Аган, был единственным украшением площади.

Тилод подумал: не стоило приходить в городок. Нет, он не боялся осуществления угрозы. Досадно другое: предупрежденный подтысяцкий поставит у стен дополнительную стражу, что повлечет дополнительные жер-твы.

Руки зодчему связали за спиной. Качественно. Потребуется минут пять, чтобы освободиться. Прислонившись спиной к столбу, на котором держалась крыша навеса, он принялся методично натягивать веревки. Силы у него хватало. Узлы затянутся туже, но сами веревки или лопнут или удлинятся настолько, чтобы высвободить руки. Путы врезались в кожу, но Тилод не обращал внимания на боль.

– Ты что там возишься? – подозрительно спросил десятник.

– Отлить бы! – попросил Тилод.

– Валяй! – согласился десятник.

– Руки мне развяжи!

– Еще чего!

Тилод на это и не рассчитывал:

– Ну хоть штаны помоги снять! – попросил он, прикинув, что, оглушив десятника, управится с двумя солдатами, дремавшими поодаль, и со связанными руками.

– Ага! – сказал десятник.– Я буду тебе штаны снимать! Отойди в сторонку и отливай прямо так! Все равно обгадишься, когда палач возьмет тебя в оборот!

Тилод поднялся. Лениво, будто тоже разморенный жарой, он подошел к краю навеса…

И увидел: на западном краю площади появился Аган с четырьмя стражниками.

«Я немного опоздал!» – подумал Тилод.

И тут со стороны Леса раздался гром.

Охранники зодчего подскочили на месте. Десятник тупо поглядел на белесое небо. Один лишь Тилод догадался: краурхи разбили частокол.

Руки зодчего были связаны, но ноги свободны. Отступив на несколько шагов, он разбежался, и мысленно помянув Тура, прыгнул вверх, на крышу навеса.

Он упал грудью на покатый край, изогнулся, оттолкнувшись плечом, и перебросил тело на деревянный настил. Его отвлекшиеся сторожа даже не заметили, куда он делся.

Зато Аган видел прыжок и восхищенно прищелкнул языком: акробат! А мгновением позже сообразил: стащить пленника вниз будет не так легко. Впрочем, сейчас его больше беспокоило, что это за грохот.

Тилод лежал на прочных, плотно пригнанных досках. Руки по-прежнему были связаны, но теперь это его не волновало.

Воины, сторожившие пленника, недоуменно озирались.

– Он там, на крыше, болваны! – рявкнул Аган.– Демон с ним, пусть сидит. Пока.– И уставился на север, где вдалеке, над крышами бараков виднелся Лес.

– Равахшевы штучки! – пробормотал он.

Пронзительный свист вывел его из задумчивости: наблюдатель на башенке внутреннего ограждения заметил краурхов. Свист повторился, а потом тревожно и жутко загудела труба.

– Следить за этим! Нет, лучше пристрелить! – приказал Аган десятнику. И бросив охране:

– За мной! – придерживая меч, побежал к воротам.

Как это ни удивительно, воины на стенах поначалу не заметили Черных Охотников. Видимо, они показались конгаям частью самих гигантских крабов. Внутреннее ограждение городка было таким же частоколом, что и внешнее, только новым и из более толстых бревен. Ограждение предназначалось для защиты от Гибельного Леса. Четыре баллисты на башенках готовы были поразить любого зверя. К организованной атаке городок не готовился, но встретил краурхов, как подобает. Четыре баллисты выстрелили. Три стрелы пролетели мимо, но одна угодила в бок, вернее в заднюю часть крайнего краурха, локтем ниже верхней пластины панциря. Не пробив «брони», стрела отбросила краба в сторону. Черные Охотники посыпались на землю. Только один из направляющих сумел удержаться и удержать краурха в повиновении, но краба пришлось остановить.